Героинь Светланы Ивановой — врачей, следователей, учителей и экстрасенсов — объединяет стальной характер, таящийся под хрупкой, будто фарфоровой оболочкой, и привязанность к любимому делу, граничащая­ с одержимостью. Впрочем, все предположения о том, что Светлана просто играет саму себя, разбиваются об упрямые факты. Да, к тридцати одному году она успела сняться в полусотне телевизионных и кинопроектов (среди них — такие громкие картины, как «9 рота», «Легенда № 17», «Франц + Полина»), но она не проводит дни и ночи на кастингах в попытках урвать очередную звездную роль. А при всем многообразии этих ролей, как сыгранных, так и будущих, актриса уже определилась с любимым амплуа — быть мамой для четырехлетней дочки Полины.

 

 

Нет, потому что многие молодые, красивые и талантливые артистки — мои подруги. Даже в номинации на «Актрису года Glamour» я оказалась в окружении подружек. Это прекрасно, что нас много и мы все разные. Мы поступили в театральные институты в то время, когда наше кино оживало, и теперь работаем в период его развития.

Нет. Притом что часто во внешности других мне нравится то, чего нет во мне: чьи‑то длинные ноги, чьи‑то шикарные волосы, чьи‑то пухлые губы. Но это не означает, что я бы хотела такие же. Я очень адекватно к себе отношусь, но и чужую красоту могу оценить и делаю это с удовольствием. Такое отношение — спутник уверенности в себе.

Нет, это приобретенное, причем недавно. Когда у меня родился ребенок и я состоялась как женщина, то расслабилась и как артистка. 

 

 

То есть сейчас вы больше сконцентрированы на роли матери, чем на ролях в кино и театре? 
Конечно, приоритеты сдвинулись. Но не сразу, потому что когда дочка родилась, я просто не могла ничего подвинуть: нужно было досняться в фильме и выпустить спектакль в театре. А сейчас она все ­потеснила, и с ней я провожу гораздо больше времени, чем на работе. Она ужасно радуется, даже кому‑то хвастается: «А у моей мамы так часто выходные!» Я вижу, что для нее это очень важно, и многим готова жертвовать ради этого. Например, недавно отказалась от нескольких хороших проектов, чтобы­ с ней два месяца отдохнуть на море, потому что понимаю — другого детства у ребенка не будет. И, естественно, когда есть выбор, пойти на мероприятие или побыть с ребенком, я лучше ­побуду с ней. 

А как же творческие амбиции? Тоже отошли на второй план? 
У меня есть стремления — я хочу быть лучше, талантливее, профессиональнее. Но все-таки акцент сместился, и я считаю, что это нормально. К тому же мне сильно повезло: у меня много чего есть, поэтому я могу себе позволить быть спокойной. В профессии я не обижена — у меня чудесный театр и такие прекрасные роли в багаже, за которые многие артистки годами борются.

 

ПЛАТЬЕ, HILFIGER COLLECTION; СЕРЬГИ, ­ЦЕПОЧКА, ПОДВЕСКА, ­КОЛЬЦА, ВСЕ YANA  

А вы смотрите свои фильмы? 
Обязательно смотрю, но стараюсь это делать в спокойной атмосфере. Анализ работы — это тоже работа. На премьере обычно сложно что‑то проанализировать, там тебя все равно все будут хвалить, для того там люди и собираются. 

Многие актрисы признаются, что поначалу им было сложно смотреть на себя в кино, потому что замечаешь все изъяны. А вы быстро привыкли к себе экранной? 
Я знаю, что киногенична и камера меня любит. Еще у меня­ есть особенность, которая встречается у многих актрис: на экране я выгляжу... не то что хорошо, а просто по‑другому. По‑настоящему киногеничными я считаю лица неуловимые, изменчивые. Те, в которые хочется всматриваться. Как, например, у Чулпан Хаматовой или у Лизы Боярской. Вот и я на экране выгляжу совсем иначе, чем в жизни, поэтому мне легко абстрагироваться — там же совсем не я! 

Хорошо, но вы работаете над собой и своей внешностью, чтобы эту киногеничность ­сохранить? 
Я занимаюсь пилатесом и стараюсь правильно питаться. Как‑то пыталась придерживаться диеты доктора Волкова, но когда он запретил мне пить кофе, я поняла, что диете конец. Но вообще, вкусно поесть я люблю и иногда отрываюсь —плов, хинкали... А могу и борщеца в ночи навернуть.